Он ахинею не только о Второй мировой «творить» способен
Перебежчик из СССР Владимир Резун, пишущий под скромным псевдонимом «Виктор Суворов» (не путать с «Македонским» и «Наполеоном» из палаты №6) широко известен прежде всего как сочинитель анекдотических откровений о Второй мировой войне.
Ключевую свою идею Резун откровенно «приватизировал» у покойного Йозефа Геббельса – бедный, доверчивый Гитлер в самый последний момент успел нанести упреждающий удар по намеревавшейся атаковать его в июле 1941 года Красной Армии.
Куда Барклай-де-Толли и Багратион подевались?
Но не оставил своим «просвещенным» вниманием Владимир Богданович и войну 1812 года. Вот что он о ней поведал в творении под названием «Святое дело»: «Разрешите зайти издалека. Из 1812 года. Ситуация для государства Российского сложилась аховая, Бонапарт ведет огромную армию на Москву. Кутузов со своей армией отходит. Царь, элита общества и весь народ требуют генерального сражения. Кутузов один понимает, что генеральное сражение может погубить и армию, и Россию».
Это надо суметь – «потерять» Михаила Барклая-де-Толли, под командованием которого отходила 1-я Западная армия и Петра Багратиона, который командовал 2-й Западной армией. После соединения армий под Смоленском Багратион признал старшинство Барклая.
А Михаил Голенищев-Кутузов прибыл в действующую армию лишь 17 (29) августа 1812 года, и лишь тогда ее возглавил. Русские войска тогда находились у Царево-Займища.
Бородинская битва завершилась на тех же позициях?
Но «потерей» Барклая при отступлении русской армии Резун решил не ограничиваться и поведал свое, заветное, о Бородинской битве: «И Бонапарт, и Кутузов объявили Бородинскую битву своей победой. Глядя на ту мясорубку из XXI века, признаем, что завершилась битва на тех же позициях, что и начиналась».
Откровение о том, что Бородинская битва завершилась на тех же позициях, что и начиналась – это, пожалуй, один из самых забавных исторических анекдотов «от Резуна». Кутузов и Наполеон изрядно бы удивились, прочитав этакое.
Интересно, найдется ли в подлунном мире историк войны 1812 года, не слышавший о том, что французам удалось взять и Багратионовы флеши, и батарею Раевского, ключевые точки русской обороны? По этому поводу у академика Тарле сказано: «В позднейшем донесении генерала Сен-При императору Александру взятие французами Багратионовых флешей и редутов тоже объясняется тяжкой раной Багратиона и исчезновением его, смертельно раненного, с поля. У русских было в начале нападения на Семеновское всего 50 орудий, у французов же с самого начала больше сотни. Чем больше свирепела борьба вокруг флешей, тем больше французских орудий подъезжало к маршалам, а русских к Багратиону. Атакуемые французами пункты так быстро переходили из рук в руки, что артиллерия обеих сторон не всегда успевала приноровиться и иногда обстреливала по нескольку минут своих. Перед гибелью Багратиона и последним штурмом Багратионовых флешей этот небольшой участок поля битвы обстреливался 400 французскими орудиями и 300 русскими. Теперь Наполеон повернул эти орудия против батареи Раевского, стоявшей в центре позиций».
И батарею Раевского французы тоже, в конце концов, взяли: «Тотчас после отбития налета Платова и Уварова Наполеон велел вице-королю Евгению и части кавалерии Мюрата во что бы то ни стало штурмовать и взять батарею Раевского. Последовала атака, встреченная отчаянным сопротивлением русских. Раненные солдаты не уходили из строя, ожесточение было с обеих сторон неистовое, битва шла на самой батарее и между батареей и тем местом, где утром стоял Багратион: теперь левый русский фланг был уже сильно отодвинут сначала Коновницыным, который сменил смертельно раненного Багратиона, и потом Дохтуровым, сменившим Коновницына. В начале четвертого часа русские защитники батареи на три четверти были перебиты, остальные отброшены. Батарея осталась за французами».
Вот удивились бы французы, узнав о том, что «завершилась битва на тех же позициях, что и начиналась».
Другое дело, что, потеряв важнейшие позиции, русские войска не разбежались, а выстраивались на новых позициях, готовые продолжать бой. Победы Наполеон не добился.
Но Владимир Резун, зато, сумел нечто неповторимо нелепое и о войне 1812 года почтеннейшей публике поведать.
via
Но не оставил своим «просвещенным» вниманием Владимир Богданович и войну 1812 года. Вот что он о ней поведал в творении под названием «Святое дело»: «Разрешите зайти издалека. Из 1812 года. Ситуация для государства Российского сложилась аховая, Бонапарт ведет огромную армию на Москву. Кутузов со своей армией отходит. Царь, элита общества и весь народ требуют генерального сражения. Кутузов один понимает, что генеральное сражение может погубить и армию, и Россию».
Это надо суметь – «потерять» Михаила Барклая-де-Толли, под командованием которого отходила 1-я Западная армия и Петра Багратиона, который командовал 2-й Западной армией. После соединения армий под Смоленском Багратион признал старшинство Барклая.
А Михаил Голенищев-Кутузов прибыл в действующую армию лишь 17 (29) августа 1812 года, и лишь тогда ее возглавил. Русские войска тогда находились у Царево-Займища.
Бородинская битва завершилась на тех же позициях?
Но «потерей» Барклая при отступлении русской армии Резун решил не ограничиваться и поведал свое, заветное, о Бородинской битве: «И Бонапарт, и Кутузов объявили Бородинскую битву своей победой. Глядя на ту мясорубку из XXI века, признаем, что завершилась битва на тех же позициях, что и начиналась».
Откровение о том, что Бородинская битва завершилась на тех же позициях, что и начиналась – это, пожалуй, один из самых забавных исторических анекдотов «от Резуна». Кутузов и Наполеон изрядно бы удивились, прочитав этакое.
Интересно, найдется ли в подлунном мире историк войны 1812 года, не слышавший о том, что французам удалось взять и Багратионовы флеши, и батарею Раевского, ключевые точки русской обороны? По этому поводу у академика Тарле сказано: «В позднейшем донесении генерала Сен-При императору Александру взятие французами Багратионовых флешей и редутов тоже объясняется тяжкой раной Багратиона и исчезновением его, смертельно раненного, с поля. У русских было в начале нападения на Семеновское всего 50 орудий, у французов же с самого начала больше сотни. Чем больше свирепела борьба вокруг флешей, тем больше французских орудий подъезжало к маршалам, а русских к Багратиону. Атакуемые французами пункты так быстро переходили из рук в руки, что артиллерия обеих сторон не всегда успевала приноровиться и иногда обстреливала по нескольку минут своих. Перед гибелью Багратиона и последним штурмом Багратионовых флешей этот небольшой участок поля битвы обстреливался 400 французскими орудиями и 300 русскими. Теперь Наполеон повернул эти орудия против батареи Раевского, стоявшей в центре позиций».
И батарею Раевского французы тоже, в конце концов, взяли: «Тотчас после отбития налета Платова и Уварова Наполеон велел вице-королю Евгению и части кавалерии Мюрата во что бы то ни стало штурмовать и взять батарею Раевского. Последовала атака, встреченная отчаянным сопротивлением русских. Раненные солдаты не уходили из строя, ожесточение было с обеих сторон неистовое, битва шла на самой батарее и между батареей и тем местом, где утром стоял Багратион: теперь левый русский фланг был уже сильно отодвинут сначала Коновницыным, который сменил смертельно раненного Багратиона, и потом Дохтуровым, сменившим Коновницына. В начале четвертого часа русские защитники батареи на три четверти были перебиты, остальные отброшены. Батарея осталась за французами».
Вот удивились бы французы, узнав о том, что «завершилась битва на тех же позициях, что и начиналась».
Другое дело, что, потеряв важнейшие позиции, русские войска не разбежались, а выстраивались на новых позициях, готовые продолжать бой. Победы Наполеон не добился.
Но Владимир Резун, зато, сумел нечто неповторимо нелепое и о войне 1812 года почтеннейшей публике поведать.
Максим Купинов
via
Свежие комментарии