Советский термояд отравил американцам жизнь на многие годы
65 лет назад, 12 августа 1953 года, Советский Союз испытал первый отечественный и первый в мире боевой, то есть готовый к оперативному развертыванию на носителях, термоядерный заряд РДС-6с.
Буковку «с» после цифрового индекса иногда расшифровывают как «сахаровская» – ведь Сахаров в широком общественном мнении считается отцом советской водородной бомбы. Притом что к моменту ее появления на свет он был блистательно молод. Сам Андрей Дмитриевич, отвечая впоследствии на вопросы об «отцовстве», неизменно подчёркивал, что создание советского термоядерного оружия – результат усилий целой группы ученых. Так и есть: в научно-интеллектуальном и инженерном процессе было задействовано много славных имен. Игорь Тамм, Юлий Харитон, Яков Зельдович, Виталий Гинзбург, Евгений Забабахин и многие другие. Тем не менее, «главнокомандующий» советскими ядерными проектами Игорь Курчатов заявил на собрании в АН СССР по случаю получения в 1953 году 32-летним Сахаровым звания академика: «Этот человек сделал для обороны нашей Родины больше, чем мы все».
Американский термос
С чисто физической точки зрения то, что произошло 12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне, вовсе не было первым в мире термоядерным взрывом. Пионерами оружейного синтеза тяжелых изотопов водорода стали все-таки американцы. В 1951-м они взорвали заряды George и Item, в которых применялись дейтерий и тритий, но лишь как средство усиления основного уранового заряда. А 1 ноября 1952-го Штаты испытали на атолле Эниветок монструозное, массой 80 т и размером с двухэтажный особняк, термоядерное взрывное устройство Ivy Mike на основе жидкого дейтерия, плутония и урана. Энерговыделение составило 10,4 мегатонны тротилового эквивалента, при этом 23% пришлось на долю синтеза ядер дейтерия, а 77% обеспечило деление вылетевшими при синтезе нейтронами ядер природного урана-238, из которого был изготовлен корпус устройства. Разумеется, оружием этот гигантский криогенный термос не являлся. Ведь его было попросту невозможно запихнуть ни в какой боевой носитель.
Испытание Ivy Mike очень встревожило советское руководство – первоначально о том, что это еще не бомба, оно не знало. В СССР уже начались собственные изыскания в области термоядерного оружия, и административный шеф атомного проекта Лаврентий Берия требовал от Курчатова их максимально форсировать. Однако сведения об американском водородном заряде, полученные в своё время советской разведкой от британского ученого Клауса Фукса, при всей их важности не могли быть использованы для создания реального термоядерного оружия.
Первенство же СССР как раз и состояло в том, что нашим ученым во главе с Сахаровым удалось создать и сразу испытать первый в истории действительно боевой компактный термоядерный заряд РДС-6с на основе дейтерида лития-6 как твёрдого горючего для реакции синтеза дейтерия и трития. Литий-6 при бомбардировке нейтронами образует второй компонент, необходимый для осуществления термоядерной реакции – тритий. Правда, для гарантированного обеспечения требуемой мощности заряда РДС-6с вместе с дейтеридом лития в него было изначально введено некоторое количество трития.
При взрыве РДС-6с 12 августа 1953 года была зафиксирована мощность в 400 килотонн – в 10 раз больше, чем у тогдашних советских ядерных боеприпасов, основанных на цепной реакции деления.
Так что исторический приоритет в создании водородного оружия – у Советского Союза. Свой термоядерный заряд на основе дейтерида лития американцы испытали лишь через семь месяцев после убедительного дебюта РДС-6с, то есть они вынуждены были догонять СССР в этой области. Собственную первую боевую водородную бомбу Mark-14 мощностью 7 Мт (которой вооружался огромный реактивно-поршневой стратегический бомбардировщик B-36) США, очень торопясь, выпустили в количестве всего пяти штук, и от них ввиду проблем с ядерной безопасностью пришлось быстро избавиться. Кстати, B-36 представлял собой не слишком трудную добычу для советских околозвуковых истребителей МиГ-15, МиГ-17, Як-25 и, тем более, сверхзвуковых МиГ-19.
Нужно, однако, упомянуть, что применение в РДС-6с трития ограничивало срок оперативной готовности наших бомб полугодом, после чего их надо было переснаряжать.
Слойка с термоядом
Заряд РДС-6с был размещён в первой отечественной водородной авиабомбе, поступившей на вооружение тяжелых бомбардировщиков – турбовинтовых Ту-95, турбореактивных М-4 и средних турбореактивных Ту-16.
Аббревиатура «РДС», придуманная для всех советских ядерных боеприпасов того времени ещё при создании первой советской атомной бомбы (заряд РДС-1), расшифровывалась для запутывания иностранных разведок совершенно абсурдно – «реактивный двигатель Сталина» (по другим сведениям, менее патетически, но столь же бессмысленно – «реактивный двигатель специальный»). Любопытно, что в США испытанным советским ядерным и термоядерным зарядам с подачи ЦРУ присваивалось наименование «Джо» («Джозеф», Иосиф – опять-таки Сталин!) с соответствующим порядковым номером. Водородный заряд РДС-6c значился как «Джо-4». Однако советские ученые придумали для «РДС» собственную расшифровку – «Россия делает сама»: мол, как ни гордятся наследники «железного Феликса» тем, что они похитили у американцев ядерные секреты, а закваска у нашего ядерного оружия всё равно не американская, а русская. Разумеется, добытая разведкой информация мало чего стоила бы, не будь в СССР собственной школы блестящих научных кадров в области ядерной физики и смежных дисциплин. Хотя, разумеется, передача советским ученым американских секретов существенно убыстрила решение ряда опытно-конструкторских задач.
А буковка «с» в аббревиатуре РДС-6с означало «слоёная» (или «слойка») – Сахаров предложил схему заряда, при которой термоядерное горючее чередовалось с ураном-238. Такая схема, обеспечивающая выравнивание давлений в «термояде» и уране при их ионизации в результате взрыва ядерного «запала», гарантировала устойчивость и высокую скорость реакции.
В 1955 году СССР испытал усовершенствованные образцы боевых водородных бомб. 6 ноября – 250-килотонной РДС-27, где как термоядерное горючее использовался только дейтерид лития, а 22 ноября бомбардировщик Ту-16 сбросил особо мощную экспериментальную авиабомбу с принципиально новым зарядом РДС-37. Он был так называемого двухстадийного (двухступенчатого) типа на принципе радиационной имплозии (обжатия) ядерного и термоядерного материала, заключенного в отдельный «слоеный», как в РДС-6с, «вторичный» модуль. Радиационное обжатие обеспечивалось тепловым рентгеновским излучением при взрыве «первичного» ядерного модуля. Корпус заряда был изготовлен из природного урана-238, а «исходный» тритий в заряде уже не использовался. В этой бомбе энерговыделение в результате реакции синтеза дейтерия-трития и деления ядер урана-238 суммировалось. Итого вышло 1,6 мегатонны тротилового эквивалента при расчётном три мегатонны. Ограничение на испытаниях ввели по соображениям безопасности.
Конструкцию заряда РДС-37 заложили в основу последующих отечественных термоядерных боеприпасов. Его установка на первую отечественную межконтинентальную баллистическую ракету Р-7 конструкции Сергея Королёва ознаменовала конец трансокеанской неуязвимости США.
Так был открыт путь к созданию термоядерных боеприпасов сверхбольшой мощности – в том числе к знаменитой демонстрационной «Кузькиной матери», которой эксцентричный Никита Хрущёв пугал «империалистов». 100-мегатонная термоядерная «Кузькина мать» (она же «Иван» и «Царь-бомба») была испытана только на половину своей мощности 30 октября 1961 года на Новой Земле («Кузькина земля», «ВПК» №36, 2017). «Изделие 602» весом 26,5 тонны сбросили со специально подготовленного для его доставки бомбардировщика Ту-95В (бомба не помещалась в фюзеляже и висела под брюхом самолета). Взрыв мощностью 58 мегатонн удостоился занесения в книгу рекордов Гиннесса. Следует отметить, что наиболее мощные американские термоядерные боеприпасы – авиабомбы Mark-17 и Mark-24, которые принимали на борт упомянутые выше B-36 – имели мощность 15 Мт. И доставить их к цели они имели шансов не более, чем существовавший в единственном экземпляре Ту-95В – «Кузькину мать».
Константин Чуприн
Свежие комментарии