Это дело не станет "последней каплей".
Многие радикальные оппозиционеры сегодня возбуждены, некоторые готовятся даже увидеть падение "режима".
В одном месте читаю, как Путин умудрился настроить против себя почти всех, то есть потерял ощущение страны.
В другом – что революции часто начинаются вдруг, и никто не знает, какое случайное событие к ним приведет.
Насчет случайностей, с моей точки зрения, мы имеем обычное преувеличение.
Ни одна революция не была случайной, даже февральская 1917 года, на которую принято ссылаться прежде всего.
Тут неверные предпосылки приводят к неверным выводам.
Насчет того, что Путин поссорился со всем – это бездоказательно.
Такое утверждение является скорее идеологическим, чем фактическим.
Он интерпретирует факты в духе желаемого образа мира, а не фиксирует реальное положение вещей.
Кроме того, тут имеется недоразумение в принципе.
Почему все сводится к фигуре Путина?
Он у нас диктатор?
Если да, то это он давал санкцию на задержание и репрессирование Голунова.
Но, судя по последним действиям властей и событиям:
– отсутствием жесткого подавления пикетов в защиту Голунова и против полицейского произвола,
- судебного решения о домашнем аресте Голунова,
- утреннего демарша "Я/МЫ Голунов" со стороны трех ведущих общественно-политических изданий – Ведомостей, Коммерсанта и РБК;
- активности Общероссийского Гражданского Форума и КГИ Кудрина;
- визиту к Путину Москальковой с отчетом,
- информации о том, что СК забрал дело у МВД;
- слухов, что АП прямо занялась разруливанием и готовится закрыть дело Голунова до Прямой линии с президентом 20 июня,
это совсем нет так!
Если бы дело шло с самого верха, ничего подобного не происходило бы.
Кремль действует жестко и категорично, не оставляя простора для маневров и ломая политическое и общественное сопротивление через колено.
Но если нет диктатуры, то есть власть корпораций и групп, это неизбежно.
Тут что-нибудь одно: или правитель, или различные элитные группы, третьего не дано.
Естественно, борьба между корпорациями и группами порождает конфликты и войны.
В данном случае корпорация медийщиков поднялась против корпорации полиционеров.
Вот и все.
Конечно, инициаторы преследования Голунова вряд ли предполагали, что случится скандал такого масштаба.
И это действительно тот самый случай, когда единичные и случайные действия вдруг приводят к неожиданным последствиям.
Но этоо не ведет к краху системы в целом или ее революционному преобразованию.
Это ведет только к изменению взаимных позиций.
Полиция нужна, она будет.
СМИ необходимы, они останутся.
Изменится положение корпораций и отдельных акторов, будут скорректированы правила игры, и всё.
Но ведь и этого будет достаточно.
Пресечение полицейского произвола – это хорошо.
Укрепление позиций СМИ и их неприкосновенности – это здорово.
Если итог будет имен такой, конечно.
Что же касается более общих смыслов, то либерально-демократическое сообщество все еще не может расстаться с мечтой о некоем идеальном государстве, в котором все дано изначально, "по щучьему велению".
Однако так не бывает.
Чем меньше власть одного лица, тем более сложной и агрессивной становится общественно-политическая среда.
Если власть одного – это, как правило, произвол, то коллективная власть – это бесконечная борьба групп, кланов и корпораций.
Запад не получил свои институты в готовом виде.
Не было доброго просвещенного монарха или светлых бескомпромиссных революционеров, которые разом учредили бесконфликтную систему властей и подчинили ее обществу.
Границы, правила игры формируются в борьбе общественно-политических групп, и только так.
Если ущерб для отдельных акторов, корпорации или политической группы от определенных действий (например, от попыток подбросить наркотики и сфабриковать дело против журналиста-расследователя) станет неприемлемым, будет слишком сильно превосходить возможный выигрыш, эти действия попадут под негласный, но всем известный запрет.
И исчезнут из практики.
Между прочим, именно так и получается, что нравы в целом мягчеют – никто не любит чрезмерных рисков.
Сейчас, кажется, настал какой-то решающий момент в выяснении положения медийной корпорации.
Четвертая власть, даже официоз, вдруг решила отстоять себя.
Значит, накопилось.
Значит, журналисты слишком сильно устали от давления.
Хорошо это для прав и свобод в России?
Безусловно!
Может привести укрепление позиций СМИ к другим подвижкам и изменениям?
Да.
Стоит видеть в этом надежду на революцию?
Вовсе нет.
Она и не нужна, потому что разрушение всего лишь запускает новый цикл: сначала формируются политические группы и корпорации, затем они начинают выяснять границы своих возможностей и конфликтовать с другими корпорациями – вечна история.
Корпоративные конфликты никуда не денутся при любом правителе и любых властях.
Но итогом "дела Голунова" может стать новый баланс сил, новые границы, новые правила взаимодействия, усложнение системы.
А настоящая либеральная демократия – это всегда очень сложная система с длительной историей выяснения отношений.
И жизнеспособна она только в одном случае – когда группы и корпорации готовы постоянно отстаивать свои границы и свои возможности.
Либеральная демократия – это не пионерлагерь с хорошими вожатыми и мудрым начальником лагеря.
Либеральная демократия – это система, в которой идет постоянная борьба.
Но в Западных странах есть одно отличие: там люди верят не только в то, что правда на их стороне.
Они уверены, что могут защитить свои права и настоять на своем.
И для этого совершенно не обязательно устраивать революцию.
Парадоксальным образом, если Кремль встанет на сторону журналистов, а не полицейских, он свою власть, положение Путина, укрепит, а не ослабит.
Свежие комментарии